Теоретический и политический журнал «СВОБОДНАЯ МЫСЛЬ» №7, 1996, с.102-116.

МОСКВА.

Издательство «Пресса»

СОЦИАЛЬНЫЕ  ТЕОРИИ[I.M.1] 

Ирина МИРОШНИК, Евгений ГАВРИЛИН[1]

ИНДИВИД, ЛИЧНОСТЬ, ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

Ситуация глобального кризиса индустриализма вызывает к жизни различные модели постиндустриального общества. Однако для подав­ляющего большинства подобных теорий системообразующими оста­ются социально-экономические факторы и, прежде всего, потреби­тельская мотивация индивида; личность как неэкономическая ка­тегория фактически выносится за скобки подобных стратегических кон­цепций.

В лучшем случае личность остается в них тождественной индиви­дууму, в худшем — трактуется как эпифеномен макроэкономического процесса. Деперсонализация — ахиллесова пята даже самых взвешен­ных социально-экономических теорий постиндустриального общества. Ни в коей мере не умаляя значения социально-экономических факто­ров, считаем, тем не менее, важным показать системообразующую роль личностного фактора в постиндустриальном обществе. В таком обще­стве личность — не эпифеномен экономического процесса и даже не «закономерная случайность», она есть закономерная необходимость общественно-исторического прогресса. Однако осмысление этой необхо­димости невозможно без привлечения философско-психологических категорий теории личности.

ИСТОКИ. В соответствии с современными научными представле­ниями, сложившимися в отечественной психологической школе, инди­вид и личность едины, но не тождественны; личность трактуется как системное качество, приобретаемое индивидом в деятельности (2).

Диалектическое ядро, во многом определившее становление обще­психологической теории деятельности, составило, на наш взгляд, именно внутреннее противоречие, наметившееся еще в 1930-е между школой Выготского — Леонтьева и школой С. Л. Рубинштейна. Вся деятельность человека, отмечал Рубинштейн, есть «опредмечивание его самого или иначе процесс объективного раскрытия его сущностных сил» (3, 7). Момент опредмечивания (или объективирования) в деятельности сущностных сил субъекта выделяется Рубинштейном как определяю­щий в формировании личностных структур индивида. Напротив, для Л. С. Выготского (и во многом для А. Н. Леонтьева) характерна неко­торая абсолютизация распредмечивания индивидом общественно-исто­рического опыта, что рельефно проявилось в представлениях Выготского о динамических смысловых системах личности и позднее — в кон­цепции личностных смыслов Леонтьева.

«ВНЕШНЕЕ» ИЛИ «ВНУТРЕННЕЕ». Конкретно-психологическая экспликация философских категорий «опредмечивание» и «распредмечивание» с необходимостью поставила перед психологией новью важ­нейший вопрос: как соотносятся внешние и внутренние факторы разви­тия личности в процессе социально-детерминированной деятельности?

Пытаясь объяснить, как социальное проникает «внутрь», то есть переходит в психическое, во внутренний план, Л. С. Выготский выде­лил принцип интериоризации: «Для нас сказать о процессе «внешний» — значит сказать «социальный». Всякая психическая функция была внешней потому, что она была социальной раньше, чем стала внутрен­ней, она была прежде социальным отношением двух людей (4, 197). Принцип интериоризации был развит А. Н. Леонтьевым в предметной концепции психического, где «предметность» — способ действия (пряде­ния, ткачества и т. д.), закрепленный общественно-исторической прак­тикой в предметах деятельности.

Деятельность как система, однозначно связывающая личность с внешней, социальной детерминацией,— научная абстракция, позволяю­щая изучить психологические механизмы социализации индивида, закономерности становления социальной субстанции личности, ее про­фессиональной, функционально-ролевой структуры, воспроизводя­щейся в системе общественных отношений.

Между тем для адекватного понимания процесса самовоспроизвод­ства личности в системе общественных отношений необходимо выде­лять понятие личной свободы в том содержательном смысле, о котором писал С. Л. Рубинштейн: индивид — не только «производитель» пред­метов и «выразитель» общественных отношений, но и их активный пре­образователь. Поэтому личность в деятельности объективирует на инди­видуальном уровне не только «самосущностные» силы индивида, но, в них и через них, определенные тенденции общественного развития. В единстве с пониманием' личности как системного качества индивида последнее положение определяет диалектический системный подход к изучению личности, который сложился в процессе развития русской психологической школы (в работах А. Ф. Лазурского, М. Я. Басова, Л. С. Выготского, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева).

• ДИАЛЕКТИКА ЛИЧНОСТИ. Сила отечественной психологической школы XX столетия в ее философском базисе — диалектическом методе. Ее слабость — в материалистической ограниченности этого базиса, в идеологически суженном понимании «идеального», приводя­щем к выпадению из поля познания духовной субстанции личности. Это идеологический парадокс советской психологической школы, потенци­ально содержащей в своих гносеологических корнях не только диалек­тический материализм Маркса и Энгельса, но и персонализм Бердяева и Шестова. Официальной психологии пришлось «не заметить» филосо­фию русского персонализма, которая также разводила понятия «инди­вид» и «личность», превращая личность в фундаментальную онтологи­ческую категорию.

Нам представляется, что именно в единстве с категориальным аппа­ратом персонализма русская философско-психологическая школа позволяет выработать адекватный постиндустриальным тенденциям развития общества гносеологический фундамент теории личности, который с точки зрения философской антропологии можно определить как диалектический персонализм.

Диалектический персонализм постулирует открытие Гегеля, состоя­щее в том, что сущность и существование не совпадают. Сущность само­противоречива. В сфере психической регуляции эта самопротиворечи­вость представлена противоположностью потребностей и способно­стей. Это сущностное противоречие не может быть разрешено внутрен­ними средствами, оно необходимо требует взаимодействия с внешней средой, с внешними условиями существования. Если для животного существование и осуществление непосредственно совпадают (вспомним теорему Спинозы — «лошадь стремится быть лошадью»), то для чело­века на современном этапе эволюции, напротив, существование и само­осуществление — два противоположных полюса единого процесса бытия.

Непонимание или недооценка этого различия — основная причина некоторых заблуждений психологической науки и, собственно, самого человека. Психология существования (3. Фрейд, А. Н. Леонтьев и др.) рассматривает человека как разумного субъекта удовлетворения соб­ственных потребностей в заданных условиях существования. Психоло­гия самоосуществления (А. Маслоу, Э. Фромм, С. Л. Рубинштейн и др.) все более склонна видеть в человеке субъекта самоосуществления, для которого доминирующей является истинно человеческая потреб­ность в продуктивной реализации всех способностей. Эти два ракурса в понимании источника самодвижения человека отражают его внутрен­нюю сущностную самопротиворечивость, что и позволяет социальной системе задавать не только продуктивные, но и деструктивные способы его существования.

Сущность человека — в диалектическом противоречии его потреб­ностей и способностей. Потребность есть актуальная необходимость;

способность — потенциальная возможность. Логическое соотношение этих дефиниций недвусмысленно отвечает на вопрос, почему столь популярный в идеологиях путь удовлетворения все возрастающих потребностей человека не ведет его в царство свободы: удовлетворение потребности есть существующая необходимость; реализация способно­сти — осуществленная возможность. Психология существования рас­сматривает деятельность человека как форму реализации способностей с целью удовлетворения его имманентных потребностей. Психология самоосуществления определяет деятельность как имманентное стремле­ние человека найти такой способ существования в мире, при котором максимально полно реализуются все его сущностные способности, то есть происходит его полное развитие и самоосуществление. В современ­ном мире эти два подхода вступают в антагонистическое противоречие, порождая в самосознании людей трагическую неразрешимость проб­лемы гармоничного существования, что с предельной остротой ощутили и выразили Сартр и другие экзистенциалисты.

Однако, как будет показано ниже, на определенной ступени эволю­ции, в гуманном обществе, существование и самоосуществление не исключают, а взаимополагают друг друга так, что существование чело­века становится истинным самоосуществлением его личности.

С позиций диалектического персонализма сущность человека трие­дина. В отличие от животного ему дана возможность разрешения сущностного противоречия не только в форме естественной биологической (природной) жизнедеятельности, но и в формах социальной и духовной деятельности. Это обусловлено многократной избыточностью потенци­альных способностей человека над его биологически детерминирован­ными потребностями. Сущность человека триедина — она есть модальное противоречие между необходимым и возможным, которое разреша­ется в деятельности на трех взаимосвязанных и взаимоотрицающих уровнях его субстанционального бытия: биологическом, социальном и духовном.

Диалектика способностей и потребностей человека такова, что эти полярности и взаимоотрицают, и взаимополагают, и взаимоопосредствуют друг друга. Поэтому в процессе циклического разрешения сущностного противоречия человека (как в процессе его индивидуального и видового онтогенеза) осуществленная (реализованная) способность создает предмет новой потребности. Иначе говоря, существующая потребность есть осуществленная способность. Поэтому опредмеченная потребность (мотив) оказывается не чужим, взятым со стороны, а «своим другим». Таким образом, диалектическое взаимооборачивание способностей и потребностей человека в процессе разрешения его сущностных противоречий сопровождается и опредмечиванием, и распредмечиванием его сущности.

Примем за постулат онтологическое единство, но не тождество науч­ных категорий и существующих в действительности реальностей инди­вида, индивидуальности и личности.

Индивид — субъект существования, репродуктивный элемент эво­люции человека. Индивид — это великий статист исторического про­цесса. Цель его существования — сохранение и воспроизводство эволю­ционных изменений вида, человеческого сообщества. Как элемент обще­ственной системы материального производства и потребления (или, выражаясь словами Маркса, «частичная деталь частичной машины») индивид формируется в деятельности, усваивая и воспроизводя опреде­ленный, исторически сложившийся способ употребления тех или иных орудий труда, что детально изучено в рамках теории деятельности (А. Н. Леонтьев и др.). При этом основной атрибут существования инди­вида, как показал 3. Фрейд, — это антагонизм сознательного и бессоз­нательного.

В процессе опосредованного саморазвития индивида формируется его индивидуальность — мера своеобразия, отличия от других индиви­дов, которая проявляется в чертах характера, системе ценностей, интел­лектуальных способностях, направленности интересов, внешних осо­бенностей и т. д. Индивидуальность в процессе становления обладает относительной свободой выбора детерминированного внешними усло­виями способа существования. Сформированная в процессе становле­ния система индивидуальных ценностей задает приоритетный способ существования индивида, ведущую форму внешней детерминации его опосредованного самовоспроизводства в мире: природно-детерминированное самовоспроизводство («индивид-особь»); социально-детермини­рованное самовоспроизводство («индивид-товар»); духовно-детермини­рованное самовоспроизводство («индивид-интеллигент»).

Наконец, становление (самоосуществление) личности — процесс и результат активного преодоления индивидом антагонистической противоположности своей природной, социальной и духовной сущностей, разделяющих его самосознание и деятельность на три относительно независимые, взаимоотчужденные субстанции. Три основных способа самовоспроизводства (существования) индивида представляют собой онтологические ступени развития относительно осуществленной лич­ности, которая в отличие от индивида не только существует, но и само­осуществляется в мире. Однако относительно осуществленная личность не преодолевает в полной мере субстанциональный антагонизм. Она самоидентифицируется с одной из трех субстанций, элиминируя, подчи­няя две другие своей воле и определяя их как вспомогательные (лишенные самостоятельности), функционально опосредствующие элементы самоосуществления ведущей субстанции.

Абсолютное беспокойство становления, непрерывный выход за пре­делы самой себя — системообразующий фактор сопричастной лично­сти. Личность сопричастна историческому процессу, она воспринимает его противоречия и тенденции как тенденции собственного самодвиже­ния. Именно сопричастная личность (гений) производит изменения в духовной сфере — в науке, религии, искусстве,— опредмечивая свою сущность, отдавая другим в продуктах творческой деятельности найден­ные ею способы разрешения имманентных противоречий человеческого бытия.

Осознающая свою Сопричастность личность тем самым осуще­ствляет себя, приближаясь в генезисе к идеалу абсолютно осуще­ствленной личности как системному качеству, диалектически снимаю­щему в процессе ее опосредованного самовоспроизводства отчужден­ность природного, социального и духовного начал в человеке.

Идея-образ «триединства» — один из самых устойчивых общечело­веческих мотивов мифологии и религии (триединства божеств в инду­изме, в греческом мифе и древнеримском культе и т. п.). Идеал триеди­ной целостности нашел наиболее адекватное выражение в христианстве, где Троица, единая божественная сущность, есть внутри себя личностное отношение трех «ипостасей», только в христианской религии эти три ипостаси «неслиянны» и именно в качестве личностей «нераздельны и единосущны». Единение ипостасей не есть слитность: они абсолютно самостоятельны, но они взаимопроницаемы в личностном отношении Любви.

Сопричастная личность, устремленная к гармоничному взаимодей­ствию с миром и человеком, несет в себе и выражает в своих деяниях отношение любви. Любовь есть модальное, сущностное отношение сопричастной личности, потому что только любовь открывает человеку тайну и путь преодоления его внутреннего и внешнего антагонизма.

Однако в истории становления человека роль исторической лично­сти выпадала не только на долю гениев. Это и следствие, и причина антагонистического способа самовоспроизводства человека. Парадокс состоит в том, что рабство власти может привести и приводит к распаду сопричастной личности, когда, теряя любовь, гений становится злодеем, «гением» зла. Более того, на современном этапе эволюции человека тотальное доминирование социальной субстанции самосознания и дея­тельности закономерно приводит к «синдрому распада» личности, кото­рый генерализуется в негативных, деструктивных тенденциях обще­ственного развития.

Напротив, продуктивная, самоосуществляющаяся личность харак­теризуется «синдромом роста». Ее сущность и способ существования гармонично сливаются в триединой субстанции ее самосознания и дея­тельности, порождая развитие качественно новой целостности, субъекта синергических отношений. В системе этих синергических отношений личности природная, социальная и духовная деятельность одновре­менно взаимополагают, взаимоотрицают и взаимоопосредствуют друг друга так, что социальное не эксплуатирует природное в человеке и мире, а гармонично взаимодействует с этим началом, «снимая» имма­нентное противоречие в циклах опосредствованного воспроизводства самоосуществляющейся личности; духовная деятельность личности не противостоит социальной, но становится ее необходимой предпосылкой и главным результатом. В процессе циклического самовоспроизводства целостной сопричастной личности три субстанции ее самосознания и деятельности, взаимодополняя и опосредствуя друг друга, создают новое системное качество, не присущее ни одной из этих субстанций как тако­вой,— качество истинно человеческого способа существования и самоо­существления в мире.

Но для современного общества более типичен другой способ раз­решения имманентных противоречий личностного развития — антаго­нистический, самоотчуждающий. При этом способе самовоспроизвод­ства личности социальная субстанция ее самосознания и деятельно­сти детерминируется внешними факторами и тенденциями обществен­ного развития и с необходимостью отчуждается от собственной духов­ной и, возможно, природной сущности. Такая относительная лич­ность — субъект социальных отношений, слепок внешней ситуации развития и требований социальной среды,— может добиваться в социуме того, что называется «успехом». Однако подобный способ существования неминуемо ведет к регрессу личности и потере абсо­лютного смысла развития. Аналогично, самоидентификация относи­тельной личности со своей природной субстанцией низводит человека до уровня архаического способа существования, что в условиях сов­ременного общества принимает уродливые формы. Так, известное движение за свободу естественных проявлений биологических потреб­ностей (5,312) на практике не сделало западное общество менее «репрессивным», а привело лишь к резкому росту наркомании и пре­ступности, а также к шокирующему прогрессу сопутствующих «сексуальной революции» венерических заболеваний.

Именно антагонистический способ самовоспроизводства личности и ее самоотчуждение есть основная, истинная причина массового стресса и многих сопутствующих ему патологий в современном мире (1). Задава­ясь вопросом, почему человек выбирает именно такой способ самовос­производства, мы неминуемо приходим к пониманию того, что болезнь дистресса личности — симптом деструктивное™ общества, то есть тех внешних относительно личности условий, в которых осуществляется ее самовоспроизводство. Другими словами, хронический стресс — есть болезнь общества, которой страдает личность. Однако это не означает фатальной обреченности личности на самоотчуждение. Последнее результат подавления, элиминации внутренних и внешних продуктив­ных тенденций развития внешними и внутренними деструктивными тен­денциями.

Поэтому «мертвая петля» стресса — следствие не только отставания механизмов адаптации человека от темпов изменения социокультурных, экологических, экономических и т. д. условий его существования, но и направленности этих изменений на деструкцию и отчуждение триединой сущности личности от навязанного ей извне одномерного, примитивного и унизительного способа существования.

Необходимо отметить, что современные социально-психологиче­ские исследования стресса выработали ряд адекватных категорий, опи­сывающих методы и средства психологического давления на продуктив­ную личность (блокировка целей, социальная изоляция, игнорирование достижений и др.), однако, как правило, акцент при этом смещается с анализа. причин таких явлений на детальное описание их последствий (6). Если же говорить о «последствиях» в более широком смысле, то история человеческой цивилизации предстает как эволюция человече­ской продуктивности и способов ее социального подавления (отечествен­ная история являет собой один из ярчайших примеров одновременного развития высочайшей продуктивности личности и самых изощренных способов ее общественного подавления и отчуждения).

Чем объяснить это трагическое противоречие цивилизации? Само­отчуждение личности не является фатальной необходимостью ее экзистенции. И это принципиальный момент, отличающий диалектический персонализм от классического персонализма, экзистенциализма и про­чих доктрин, постулирующих имманентную враждебность личности и общества. Личность как самоосуществляющаяся, самоорганизующаяся система способна преодолеть объективно существующий природно-социально-духовный антагонизм, выраженный в противоречиях внеш­них и внутренних тенденций ее самовоспроизводства. Парадоксальное доказательство в том, что человек рождается в этот мир как триединая абсолютная субстанция. Дитя гармонично и целостно, но эта недиффе­ренцированная внутренняя целостность (синкретичность существова­ния) есть только потенция развития диалектического противоречия лич­ностной триады. Задача личности — в активной деятельности найти раз­решение своей самопротиворечивости и выработать человеческий спо­соб существования в мире. Субстанция Абсолютной Личности асимпто­тически достижима. Она есть не только возможность, но и необходи­мость человеческого развития. Осознание именно этой необходимости есть действительный путь к свободе.

ЭРА ЗРЕЛОСТИ. История человеческой цивилизации с этой точки зрения — необходимый и трудный путь развития личности человека, процесс мучительного поиска подлинно человеческого способа суще­ствования в мире. Трагизм эволюции в том, что антагонизм в ней необхо­димо предшествует синергизму. Диалектическое противоречие как источник развития должно вызреть, проявиться, обрести актуальное бытие в полярности взаимоотрицающих тенденций и субстанций. И только полностью проявившийся антагонизм при определенных усло­виях может разрешиться синергизмом. Этот трагический парадокс раз­вития и есть «абсолютное беспокойство становления» — закон становле­ния человека.

Относительное преобладание (доминирование) одной из субстанций (природной, социальной, духовной) — необходимый способ ее самовыделения, саморазвития и самоосуществления в процессе опосредованного взаимодействия с внешними и внутренними материальными и идеаль­ными условиями существования, задающими разнонаправленные эво­люционные тенденции к изменению и сохранению самоопределяющейся субстанции. В процессе эволюции с необходимостью происходит чередо­вание фаз относительного преобладания одной из разнонаправленных тенденций, выраженное на множестве внешних и внутренних факторов развития. Этот эволюционный процесс чередования (постепенного отно­сительного преобладания) определенных фаз развития закономерен, он подчиняется всеобщему закону эволюции, закону фазогенеза, устана­вливающему способ гармоничного взаимодействия противоположностей, способ перехода их антагонизма в синергизм.

Достижение абсолютной триединой гармонии — сущностная задача человека, заветная «точка Омега», о которой мечтал Пьер Тейяр де Шарден. Гармония Личности открывает путь к новой реальности бытия, в которой идеальное и материальное существуют как диалектические противоположности, в единстве которых реализуется абсолютное раз­витие.

Период относительного преобладания развития природной субстан­ции самосознания и деятельности (эра детства Человека) длился сотни тысяч лет и завершился менее четырех тысяч лет назад постепенным переходом к периоду относительного преобладания, доминирования развития его социальной субстанции (эра юности Человека). Все специфически человеческое, социальное и духовное в эру Детства Человека было фактически эквивалентно его природному началу. Этика этой эры выражалась в нетеистических религиозных воззрениях язычества; это этика космического равновесия сил, под воздействием которых суще­ствует человек, но не этика свободного личностного самоосуществления. Поэтому языческие боги подобны природе, в своей множественности они воплощают не субстанциональные личности, а лики безыменной стихии («Единого», «Хаоса», «Ночи»). Эта недифференцированность, неразделенность, синкретичность первобытного сознания Человека характери­зует долгую эру Детства в истории его становления, завершившуюся качественным скачком в развитии самосознания, — тем, что К. Ясперс назвал Axenzeit, «осевым временем».

Только около двух тысяч лет назад социальная субстанция чело­века отчетливо самоопределилась, выделилась вслед за природной суб­станцией (как ее долженствование и предел) из первоначально недиффе­ренцированного единства и активно вступила в свои права. Человек осознал как задачу спасение своей души в условиях социального само­отчуждения; поэтому для христианской религии единичная человече­ская душа стала дороже, чем весь природный космос. Абсолютная Лич­ность Христа стала великим символом будущего освобождения челове­ческого духа.

Сегодня мы живем в период глобального кризиса, развилки на пути эволюции. Этот кризис знаменует фазу предельно допустимого преобла­дания социальной субстанции самосознания и деятельности. Закон фаэогенеза необходимо требует перевода стрелки эволюции в эру зрело­сти человека, то есть в глобальный период духовного ренессанса Лично­сти. Альтернатива — апокалипсис, катастрофа эволюции человека вследствие тотальной абсолютизации развития его социальной субстан­ции. Дальнейшие попытки удержать в реальности уходящую в прошлое тенденцию становления чреваты самоуничтожением. «К несчастью,— писал Э. Фромм,— подавляющее большинство людей не осознают, куда они идут... и не видят того, что 2000 год может стать не временем испол­нения желаний и не счастливой кульминацией борьбы человека за сво­боду и счастье, а началом периода, в котором человек перестанет быть человеком и превратится в бездумную и бесчувственную машину» (7, 239).

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ. Современное общество стра­дает отчуждением. Если не преодолеть эту болезнь роста, неминуема социальная гипертрофия личности с ее последующими деградацией и распадом. Но в этом процессе нет роковой предопределенности: известна причина болезни, можно анализировать ее симптомы, достаточно разума и воли, любви и веры, чтобы надежда на выздоровление стала реальностью.

Психоэмоциональный стресс как симптом кризиса — напряжение механизмов адаптации (саморегуляции) личности, возникающее в процессе разрешения противоречий между необходимым и возмож­ным трех субстанций ее самосознания и деятельности. В случае гар­моничного развития их взаимодействия стресс снимается («купируется») и переходит в эустресс (приятный стресс). Гармоничность раз­решения определяется некоторыми закономерностями фазогенеза (на которых здесь нет возможности подробно остановиться), однако можно выделить главное условие гармоничного разрешения стресса личности — сохранение, принятие, диалектическое снятие ее имманентной активности во внешней относительно данной субстанции системе отношений. Если такого снятия не происходит (возникает блокировка активности), стресс неминуемо переходит в дистресс отчу­ждения личности от своей сущности или, иначе, в дистресс самоотчу­ждения. Вторая форма развития психоэмоционального стресса, менее типичная — дистресс социального отчуждения личности,— возникает вследствие непринятия личностью навязанных социальных условий развития и последующей социальной блокировки ее самовоспроизвод­ства и самоосуществления.

Общественные трансформации феномена стресса отчуждения личности — тема отдельного разговора. Попробуем все же на кон­кретном примере показать социально-психологические механизмы взаимодействия общественного и личностного стресса. С точки зрения политической психологии электоральную активность в России можно рассматривать как демократическую форму реагирования большой популяции людей на стресс жизни. Российские выборы как 1993-го, так и 1995-го проходили под воздействием аналогичных стрессовых факторов примерно одинаковой интенсивности. Однако активность населения была различной. В 1993-м большая часть избирателей под­сознательно предпочла пассивную форму защиты от стресса: решила переждать в надежде, что неблагоприятные стрессовые факторы сами исчезнут из жизни. Однако, как известно, этого не произошло, и к концу 1995 года адаптационные резервы популяции подошли к кри­тической точке. Вследствие этого большинство выбрало активное защитное реагирование, подсознательно направленное на устранение «стрессора» в самой демократичной из возможных форм. Этому спо­собствовало также некоторое прояснение политического сознания, возникшее вопреки масштабной и целенаправленной пропаганде. Исчезновение концепта полной безысходности текущей стрессовой ситуации и собственной беспомощности связано также с активиза­цией в процессе предвыборной борьбы сил оппозиции. Возникновение групповой веры в авторитетного сильного лидера, который «вытащит» из кризиса, усилило тенденции группового нарциссизма, в том числе и в самой злокачественной национал-социалистической форме. Даль­нейшее снижение субъективной неопределенности стрессовой ситуа­ции закономерно приведет к преобладанию активной формы обще­ственного реагирования на стресс. Учитывая, что интенсивность стрессовых факторов, порождающих фрустрацию, в ближайшее время не уменьшится, можно прогнозировать повышение доли экстрапунитивных людей (то есть активно реагирующих на стресс в форме агрессивных акций протеста).

Таким образом, с точки зрения политической психологии сложи­лись предпосылки для перехода парадоксального государственного анархизма в анархизм индивидуальный под лозунгом «каждый сам себе вождь» (с распадом государственности), либо в диктатуру ортодо­ксально-коммунистического или национал-социалистического толка. В этих социально-психологических условиях манипулятивная тактика правящих структур в выборной кампании 1996-го была направлена на искусственное снижение определенности стрессовой ситуации в глазах широких масс. Это наглядно выразилось в дискредитации лидеров оппо­зиции с помощью направленной пропаганды. Одновременно применя­лись и более «тонкие» психологические технологии для создания нового харизматического лидера, наиболее соответствующего ожиданиям, нравственным идеалам и ценностным ориентациям крупных групп электората. Однако такой путь управления обществом, основанный на весьма популярных сейчас в России методах психологического манипу­лирования политическим сознанием, может давать лишь временные «победы», помогая при удаче выигрывать выборы, но не будущее страны.

Для радикального изменения ситуации в обществе необходимо реа­лизовать комплекс мер для борьбы со стрессовыми факторами, включая государственные антистрессовые программы развития личности и общества, охватывающих весь спектр политических, экономических, психологических и прочих факторов, влияющих на человека в совре­менном мире. При этом важно учитывать, что гармонично развиваю­щаяся личность характеризуется синдромом роста, в то время как дезадаптированная личность — синдромом распада (8, 82). В реальности личность балансирует между этими тенденциями, стремясь выработать оптимальный в данных общественно-исторических условиях способ самовоспроизводства. И, как мы уже отмечали, или приходит в антаго­нистическое противоречие со своей внутренней сущностью (дистресс самоотчуждения, сопровождающий синдром распада) или, если она пытается не изменять своей истинной природе, приходит в проти­воречие с социально-приемлемым способом существования и так­же испытывает дистресс социального отчуждения своей продуктив­ности.

Клиническая картина дистресса отчуждения личности показана в исследованиях Карен Хорни, которая рассматривала блокировку реа­лизации личностного потенциала как важнейший фактор образования невротического конфликта, выделяя следующие наиболее значимые формы неврозов: 1) невроз привязчивости (поиск любви и одобрения любой ценой); 2) невроз власти (погоня за властью, престижем и облада­нием); 3) невроз покорности (автоматический конформизм); 4) невроизоляция (бегство от общества). Все эти иррациональные способы решения невротического конфликта лишь увеличивают самоотчуждение чело­века (9).

Итак, главная проблема — в социальных условиях самовоспроиз­водства личности, которые порождают частичную (относительно осу­ществленную) личность-товар, лишенную абсолютного смысла и гар­монии развития. Синдром распада личности и дистресс самоотчужде­ния — необходимые атрибуты современного способа ее общественного самовоспроизводства. Лицедейство и манипуляции — технологии такого самоотчужденного существования, позволяющие личности наиболее соответствовать качеству товара, вещи, удобной для исполь­зования на рынке частичных личностей социальной мегамашины. Достигшиe совершенства на поприще манипуляции и обретя власть, такие «лицедействующие потребители» особенно опасны, потому что распознать их сложно. Психологически точно описал этот тип пато­логии властвующей личности Ф. М. Достоевский: «Они будут пропо­ведовать народное просвещение, презирая народ, учить патриотизму, презирая Россию, исповедовать гуманизм, будучи человеконенави­стниками. И непросто будет отличить истинных пророков от прижи­вальщиков при великих идеях, ибо слова их будут похожи во всем, до мелочей, как похожа восковая фигура на живого человека. Народ, общество, либеральные ли, патриотические ли идеи — для них только средство собственного самоутверждения, цель же и единственная цель одна: власть собственного ущемленного самолюбия над людскими душами. И при том тираническая власть. Беспрекословная и безус­ловная». Здесь впору задать себе два риторических русских вопроса: кто виноват и что делать?

ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРСОНАЛИЗМ. В поисках ответа на эти вопросы прежде всего необходимо уяснить, что сегодня главный выбор — не между «капитализмом» и «коммунизмом». Фромм был прав, подчеркивая: «Ни западный капитализм, ни советский или китайский коммунизм не могут решить проблему будущего. Все они порождают бюрократию, превращающую человека в вещь... Выбирать приходится не между «капитализмом» и «коммунизмом», а между бюрократизмом и гуманизмом» (11,373). Реальные социализм и капитализм уходящего века были двумя полюсами развития бюрократической системы власти как способа подавления сущностных сил личности во имя саморазвития социальной системы. С психологической точки зрения это была законо­мерная фаза предельного обострения противоречий личностного само­воспроизводства в эпоху доминирования развития социальной субстан­ции самосознания и деятельности человека. В борьбе социализма и капитализма в российской истории двадцатого столетия возник мутант, вобравший в себя отрицательные черты обеих систем,— это современное российское государство анархического капитализма.

Предпосылки парадоксального оборачивания гуманных реформа­торских идей середины 1980-х в анархо-капиталистическую революцию сформировались еще в период строительства социализма. Порочная идеология обезличивания человека привела не только к экономиче­скому застою, но, что еще более опасно, к застою духовному. Блоки­ровка личностного самоопределения, породившая национальный нар­циссизм, явилась латентной причиной трагических межэтнических кон­фликтов. Синдром распада личности генерализовался в феномен рас­пада государства. Причины, хронология и феноменология этой ката­строфы зашифрованы в «черном ящике» нашей души. Все мы в той или иной степени ее «стрелочники» и жертвы одновременно.

Почему миром правит зло? Платон полагал: либо правители должны философствовать, либо философы управлять, иначе злу не будет конца. Политика — квинтэссенция человеческих отношений. Поэтому поли­тика XX века необходимо включала искусство манипуляций и лицедей­ства. Современный политик-манипулятор менее всего склонен к гумани­стической философии: его «мудрость» — в изощренных приемах само­защиты и оправдания своей беспомощности перед поработившей его системой власти.

Однако не все так безнадежно для человека. Период доминирования социальной субстанции заканчивается. Новый период эволюции чело­века выдвинет новых лидеров — лидеров XXI века, главной целью которых станут не манипуляции человеком, а его самоактуализация и самоосуществление, то есть полное развитие сущностных сил личности и, следовательно, нации, народа, человечества. Потенциал, обеспечи­вающий им стратегическую победу,— глубокое личностное убеждение, вера в гуманизм и высшее предназначение Человека.

Гуманистический политик-персоналист ясно представляет, что задача будущего решается уже не только на театре борьбы производи­тельных сил и производственных отношений. Он понимает, что на сцену истории выходит новая сила ее самодвижения — Личность. Эта мощная сила властно требует изменения ценностных ориентаций государствен­ных лидеров, перехода (отнюдь не простого) от архаических технологий манипулирования массами к новой политической психологии актуали­зации Человека.

Двадцатый век на исходе. Пришло время прозреть и освободиться из плена иллюзий не только тем из нас, кто «приживает» при идеях рыночных отношений, но и тем, кто хочет двигаться вперед, развернув­шись назад. Возврат к социалистическому прошлому — абсолютная утопия. Коммунизация личности не решит задачу будущего. Опыт исто­рии наглядно показал, что нельзя искусственно, с помощью кнута вла­сти, «загонять» человека в мир свободы. Противоречие между социализ­мом и капитализмом не может продуктивно разрешиться в пользу одной из этих социальных систем. Их противостояние — способ предельного обострения антагонистических противоречий самодвижения социаль­ной субстанции, преддверие ее самоотрицания и диалектического снятия в качественно новых общественно-исторических условиях персонали­зированного общества. Попытки удержать эту эволюцию обречены.

Поясним сказанное с позиций системного анализа. Как известно, самодвижение — это внутренне необходимое самопроизвольное измене­ние системы, которое определяется ее противоречиями, опосредующими воздействие внешних факторов и внутренних условий. По Марксу, само­движение человеческого общества обусловлено материальным произ­водством, противоречием между производительными силами и произ­водственными отношениями. Именно оно властвовало над Человеком в период становления и развития социальной субстанции его самосозна­ния и деятельности. Фактически выведенный Марксом закон и есть закон социального самоотчуждения человека.

Но существование есть возвращение к сущности. И вряд ли кто возьмет на себя смелость объявить сущностью Человека мертвый мир материального производства. С «легкой» руки Маркса история социаль­ного самоотчуждения человека была принята за историю его Бытия. Выведенный Марксом закон гениален, но область его исторического •действия ограничена. Это не всеобщий, а частный закон обезличенной эволюции человека в антагонистических обществах, закон его становле­ния через самоотчуждение в социальной системе.

Однако источник самодвижения Человека в нем самом. Этот источ­ник — антагонистическое противоречие природного, социального и духовного начал, противоречие необходимого и возможного. Становле­ние Человека — преодоление этого противоречия, перевод антагонисти­ческих отношений между тремя субстанциями его самосознания и дея­тельности в синергические. Персонализация Человека — магистраль­ный путь эволюции. В современных условиях происходит изменение глобальных тенденций фазогенеза, связанное с усилением активности внутреннего источника самодвижения. Подобное возрастание роли вну­тренних факторов по отношению к внешним явилось необходимым и закономерным результатом всего общественно-исторического процесса становления человека, следствием высочайшего уровня развития про­изводительных сил и форм общественного сознания.

Поэтому в условиях конкурентной борьбы между современными общественными системами, наиболее приспособленными к вызовам новой эпохи окажутся те, кто сделает акцент на создание оптимальных условий для самоосуществления, самоактуализации двигателя истори­ческого развития — личности человека. Именно это будущее феномена Человека имел в виду Тейяр де Шарден, когда писал о Персонализации.

С точки зрения общей теории систем Персонализированное обще­ство, благодаря актуализации внутреннего источника развития, полу­чает большие возможности как для сохранения устойчивости (стабиль­ности), так и для адекватной реакции на изменения среды, то есть поли­тические, экономические, экологические и т. п. изменения в мире. Исто­рический ряд самоосуществления субъекта существования (раб, кре­стьянин, ремесленник, рабочий, мелкий предприниматель, современный служащий и т. д.) характеризуется очевидным возрастанием потенци­альной продуктивности репродуктивного элемента общественного раз­вития. В процессе существования индивид интериоризирует исторически сложившиеся способы употребления орудий производства и закреп­ленные культурой способы удовлетворения потребностей. Нарастание потенциальной продуктивности индивидов опосредствовано повыше­нием уровней материального производства и культуры потребления. Но собственно развитие технологии и культуры происходит в процессе самоосуществления личности, которая, разрешая противоречие между необходимым и возможным, опредмечивает, объективирует потенци­альную возможность, создавая новую актуальную необходимость бытия индивидов. Тем самым расширяются состав и объем необходимых потребностей индивида, изменяются способы их удовлетворения, образ жизни, культура и быт.

Распредмечивание индивидами нового общественно-исторического опыта и вызывает постепенное нарастание их потенциальной продук­тивности. В ходе исторического развития оно приводит к антагонистиче­скому противоречию между растущей потенциальной продуктивностью индивидов и исторически сложившимся способом их существования. Это противоречие обостряется за счет искусственного сдерживания, подавления потенциальной продуктивности индивидов бюрократиче­ской системой власти, отрицающей «излишнюю» в данных обще­ственно-исторических условиях продуктивность как угрозу «стабильно­сти» сложившейся системы общественных отношений.

В подобных условиях и проявляется Сопричастная личность как внутренний источник самодвижения общества и субъект самоосуще­ствления. Личность осознает возникшее противоречие общественного развития как тенденцию собственного самодвижения и стремится в процессе самоосуществления разрешить антагонистическое противоречие развития путем перевода потенциальной продуктивности индивидов в продуктивность актуальную (как правило, актуализирующая Личность подвергается мощному общественному остракизму, в том числе со сто­роны системы власти, стремящейся к самосохранению).

Историческая личность актуализирует репродуктивные силы обще­ства, поднимая их на новый актуальный уровень продуктивности и самосознания. Так происходит эволюционный (или революционный) скачок развития. Затем, в процессе стабилизации, достигнутый уровень продуктивности индивидов фиксируется социальной системой и перехо­дит в репродуктивную форму. Осуществленная возможность становится необходимостью. Возникает более продуктивная форма производствен­ных отношений и более оптимальная для самоосуществления индивида организация общества. Одновременно формируется новая бюрократи­ческая система власти и реализует свою функцию удержания потенци­альной продуктивности индивидов на необходимом репродуктивном уровне. Цикл повторяется.

Этот системный механизм (закон продуктивного развития) осуще­ствлялся в историческом процессе становления человека, начиная от первобытно-общинного строя и до наших дней. На заре цивилизации подавление продуктивности составляло квинтэссенцию неличностной этики. У древних язычников «зависть богов» настигала всякого, кто посмел «перейти свою меру». В современных условиях продолжающие следовать языческой этике «младшие боги» для подавления продуктив­ности субъекта существования активно используют весь колоссальный аппарат политической надстройки, включая средства массовой инфор­мации, массовой культуры и т. д. Система власти всеми средствами внушает человеку концепт его репродуктивности и деструктивности. Профессионально манипулируя потребностями и способностями Чело­века, она подавляет возрастающую потенциальную продуктивность индивида, искусственно сдерживая самоосуществление его личности и вызывая тем самым перманентный дистресс отчуждения, переходящий в синдром распада личности. Как мы уже отмечали, подобное искус­ственное сдерживание исторической тенденции самоосуществления человека неминуемо ведет к глобальной психологической катастрофе.

Для преодоления кризиса необходимо не столько изменять социаль­ные механизмы производства и распределения материальных благ, сколько, используя технологические достижения, изменять обществен­ные механизмы самовоспроизводства и самоосуществления личности. Современное государство не создает условий для развития личностной триады. Между тем потенциально почти каждый человек, независимо от рода его социальной деятельности, может быть сколь угодно близким приближением к качеству абсолютной Личности, что следует из синкретичности триады сущностей в сознании ребенка. Однако индустриаль­ное общество не ставит перед ним такой задачи. Напротив, оно создает систему общественного противодействия абсолютному развитию лично­сти, настойчиво и властно формируя из индивида частичную личность-товар — элемент социальной машины производства и потребления мате­риальных благ.

Если человек сумеет преодолеть современный кризис развития, то в постиндустриальном обществе будущего продуктивность «масс» будет столь высока, что неравенство «личность не есть индивид» перейдет в равенство в том смысле, что каждый субъект существования будет субъ­ектом самоосуществления. Это будет персонализированное общество, в котором бюрократическая система подавления продуктивности необхо­димо отомрет как атавизм.

Путь преодоления кризиса — целенаправленный перевод антагони­стических противоречий между природной, социальной и духовной сущ­ностью человека в синергические. Когда социальное есть способ опти­мальной организации природного с целью развития духовного начала в человеке. Это и есть, на наш взгляд, главная задача будущего. Развитие духовной субстанции личности в XXI веке определит новый ренессанс, основанный на качественно новом мировоззрении — гармоничном син­тезе науки, религии и искусства. Это магистральный путь развития человеческой цивилизации в третьем тысячелетии, который позволит ей преодолеть «детские болезни» архаического прошлого и «юношеский максимализм» гипертрофированного социального развития.

Постиндустриальное общество третьего тысячелетия будет обще­ством демократического персонализма, где государство подчинено инте­ресам личности как условие и гарант ее свободного гармоничного разви­тия. Задача свободного саморазвития всех своих сущностных сил — главная цель личности, стремящейся обрести статус в персонализиро­ванном обществе. Осознание этой задачи достигается таким изменением системы ценностных ориентаций, при котором общество не навязывает личности систему ценностей, но дает ей возможность самоопределе­ния — свободного выбора способа существования, направленного на удовлетворение природных, социальных и духовных потребностей и/ или на максимальное самоосуществление.

Персонализированное общество создает оптимальные условия для самоактуализации и саморазвития личности, при которых «синдром роста» — норма жизни, а «синдром распада» — редкая патология. На переходном к этому обществу этапе функция персоналистического госу­дарства — защита прав граждан, и, прежде всего, прав на жизнь, на собственность, на образование, на продуктивность (свободный творче­ский труд).

Экономическая основа персоналистического постиндустриального общества — рождающееся уже сейчас автоматизированное, компьютеризированное, высокотехнологичное и экологичное производство. Постиндустриальный персонализм не сможет существовать без мощной материально-технической базы, равно как и без сильного персоналистического государства. И в этом его принципиальное отличие от анархизма и классического (М. Штирнер, Прудон, Бакунин), и коммунистического (Кропоткин, Э. Реклю и др.), равно как и от их современных анархо-синдикалистских и экзистенциалистских ответвлений.

На смену классовой борьбе и изменению способа производства и распределения материальных благ постиндустриальный персонализм ставит принципиально новую эволюционную задачу: путем демократи­ческих реформ развернуть достижения современного индустриального общества в направлении освобождения и продуктивного развития (самоосуществления) личности. В качестве закономерного этапа эволю­ции человека, диалектически продуктивно отрицающего условия само­воспроизводства личности в современном обществе, постиндустриаль­ный персонализм будет нести в себе позитивные элементы (технологии производства, демократические институты и т. д.) индустриального общества, как низшее, снятое в культуре высшей, личностно-ориентированной общественной системы.

Подобные проблемы невозможно решить частными методами, отдельными учеными и даже отдельными странами. Они имеют свое решение только в общечеловеческой системе уравнений, описывающей все многообразие и сложность личностного бытия в постоянно меняю­щемся мире.

ЛИТЕРАТУРА

1. Е. В. Гаврилин, И. М. Мирошник. Задача будущего. Теоретическая концепция. М., 1996.

2. А. Н. Лсонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1977.

3. С. Л. Рубинштейн. Проблемы психологии в трудах К. Маркса.— «Советская пси­хотехника», 1934, т.7, № 1.

4. Л. С. Выготский. Избранные психологические исследования. М., 1956.

5. Е. Becker. The Terror of Death.- «Stress and Coping». N.Y., 1977, p. 310-323.

6. А. Инкельс. Личность и социальная структура.— «Американская социология (пер­спективы, проблемы, методы)». М., 1972, стр. 37—54.

7. Э. Фромм. Психоанализ и этика. М., 1993.

8. Э. Фромм. Душа человека. М., 1992.

9. К. Horney. Neurotic Personality of Оur Time. N.Y., 1967.

[1] МИРОШНИК. Ирина Макаровна — руководитель социально-психологической про­граммы Международного движения «Антистресс», кандидат психологических наук.

ГАВРИЛИН Евгений Владимирович — председатель оргкомитета движения «Анти­стресс», кандидат технических наук.

В основу статьи положены программные положения движения «Антристресс», теоре­тическая концепция которого опубликована в феврале 1996 года (1 — здесь и далее по статье сноски на использованную литературу даются в скобках, где первая цифра обозна­чает номер источника в списке литературы, вторая — страницу).

Мы публикуем эту статью в Интернет по первому изданию в журнале «Свободная мысль», №7, 1996 г. без каких-либо дополнений.